Концепция формального соответствия (приоритет отдавался внешней форме текста, а не его смыслу). Так переводили Библию.

Основной священный текст и появившиеся затем сопутствующие религиозные тексты воспринимались как ипостась Божья, и вполне естественным было представление об иконическом характере каждого знака текста подлинника.

В последующие века эти тексты с трудом воспринимались, считались малопонятными, а метод их перевода получил название буквального,
«рабского» («sklavische Ubersetzung»). В обоих наименованиях кроется отрицательная оценка. Но, право, не стоит с позиций восприятия текста человеком XVI и тем более XIX в. подходить к концепции перевода I—XIII вв. Малопонятность текста перевода была людям необходима и желанна. Она соответствовала представлению о непознаваемости божественной сути. Переводчик действительно чувствовал себя рабом, валяющимся во прахе перед твердыней священного подлинника, но это чувство было сладостно.

[Но со временем] у людей появилась потребность в другом переводе Библии. ...наступил момент, когда священный трепет перед подлинником соединился с желанием понять смысл Слова, заключенного в нем. Вот тогда поразительно быстро распространилась концепция нормативно-содержательного соответствия. Наиболее определенно ее суть выразил Мартин Лютер в XVI в.: он призвал переводить тем языком, каким говорят люди вокруг него. И предложил свой перевод Библии. Тот разговорный, устный, грубоватый оттенок средненемецкого языка XVI в., который использован в переводе лютеровской Библии, поначалу шокировал, но сам принцип уже в XVI в. молниеносно был воспринят в Европе и породил новые переводы Библии на национальные языки.

(Всё та же И.С. Алексеева, "Введение в переводоведение").